В черновом варианте рассказа А. П. Чехова «Лошадиная фамилия» герои вспоминали птичьи фамилии – Соколов, Воробьев, Петухов и т. п. Вместо Овсова искомой фамилией была Вербицкий, потому что «птица садится на вербу».

В XIX в. лихого танцора, поражающего публику мастерством, в народе называли спинозой. Это слово встречается и в литературе: «Я не Спиноза какой-нибудь, чтобы выделывать ногами кренделя» (рассказ А. П. Чехова «Свадьба») или «Он, как Спиноза, промеж ног проюркнул» (рассказ Н. С. Лескова «Шерамур»). Виновником же появления эпитета является не знаменитый голландский философ Бенедикт Спиноза, а танцовщик труппы Большого театра в 1869-1872 гг. Леон Эспиноса, приехавший из Испании.

Л. Н. Толстой общался с А. П. Чеховым и Максимом Горьким. Он также был знаком с И. С. Тургеневым, однако писателям не удалось стать друзьями – после ссоры на почве убеждений они не разговаривали много лет, дело чуть не дошло до дуэли.

Оставшись без газет в Ялте, А. П. Чехов писал, что «без них можно было впасть в мрачную меланхолию и даже жениться».

Из путешествия по Цейлону А. П. Чехов привез мангуста по прозвищу «Сволочь», который еще долго жил у писателя в России.

А. П. Чехов очень любил собак. Как-то его друг Н. А. Лейкин подарил ему две таксы. А. П. Чехов их смешно назвал Бром Исаевич и Хина Марковна. Имена такс походили от названий лекарственных препаратов брома и хины. Позже писатель написал Н. А. Лейкину: «Они бегали по всем комнатам, ласкались, лаяли на прислугу. Их покормили, и после этого они стали чувствовать себя совсем как дома. Ночью они выгребли из цветочных ящиков землю с посевными семенами и разнесли из передней калоши по всем комнатам, а утром, когда я прогуливал их по саду, привели в ужас наших собак-дворян, которые отродясь еще не видели таких уродов. Самка симпатичнее кобеля. У обоих глаза добрые и признательные».

А. П. Чехов был страстным коллекционером почтовых марок. Он их собирал всю жизнь. Отклеивал от конвертов с письмами, которые ему приходили, а также покупал во всех странах, которые посещал.

А. П. Чехов любил подписывать свои произведения интересными псевдонимами. Например, Дяденька, Шампанский. У него было около пятидесяти комических псевдонимов, но самым известным был «Антоша Чехонте».

Фамилия Чехов произошла от старинных имен Чох и Чех, но в семье самого А. П. Чехова была своя легенда, что якобы у них в роду был предок чех.

Один из чиновников Императорского театра пригласил Чехова для переговоров [приехать даже к известному автору он не счел возможным] и начал разговор довольно скованно: «Чем вы занимаетесь?». Антон Павлович удивленно ответил: «Пишу». Чиновник сбивчиво продолжал: «То есть, разумеется, я знаю... Но, что вы пишете?» Чехов потянулся за шляпой, и чиновник поспешил перейти к делу. Оно состояло в том, что репертуарная комиссия просмотрела «Дядю Ваню» и не согласилась с выстрелом в третьем акте, о чем и был составлен специальный протокол. В протоколе требовалось переделать финал пьесы, так как нельзя допустить, чтобы в профессора университета, дипломированное лицо, стреляли из пистолета. Антон Павлович попросил, чтобы ему прислали копию этого удивительного протокола, после чего раскланялся и ушел. Впоследствии Чехов с возмущением показывал этот протокол своим знакомым.

Заболев, Чехов отправил посыльного в аптеку за касторкой в капсулах. Аптекарь послал ему две больших капсулы, которые Чехов возвратил с надписью «Я не лошадь!». Получив автограф писателя, аптекарь с радостью заменил их на нормальные капсулы.

Антон Павлович Чехов в переписке со своей женой Ольгой Леонардовной Книппер употреблял к ней помимо стандартных комплиментов и ласковых слов весьма необычные: «актрисулька», «собака», «змея» и – почувствуйте лиричность момента – «крокодил души моей».